Александр Аронов

Когда горело гетто, Когда горело гетто, Варшава изумлялась Четыре дня подряд. И было столько треска, И было столько света, И люди говорили: — Клопы горят.

А через четверть века Два мудрых человека Сидели за бутылкой Хорошего вина, И говорил мне Януш, Мыслитель и коллега: — У русских перед Польшей Есть своя вина.

Зачем вы в 45-м Стояли перед Вислой? Варшава погибает! Кто даст ей жить? А я ему: — Сначала Силенок было мало, И выходило, с помощью Нельзя спешить.

— Варшавское восстание Подавлено и смято, Варшавское восстание Потоплено в крови. Пусть лучше я погибну, Чем дам погибнуть брату, — С отличной дрожью в голосе Сказал мой визави.

А я ему на это: — Когда горело гетто, Когда горело гетто Четыре дня подряд, И было столько треска, И было столько света, И все вы говорили: «Клопы горят».

Среди бела дня Мне могилу выроют. А потом меня Реабилитируют.

Пряжкой от ремня, Апперкотом валящим Будут бить меня По лицу товарищи.

Спляшут на костях, Бабу изнасилуют, А потом простят. А потом помилуют.

Скажут: — Срок ваш весь. Волю мне подарят. Может быть, и здесь Кто-нибудь ударит.

Будет плакать следователь На моем плече. Я забыл последовательность, Что у нас за чем.

Что ж это ты, печальная, Прижалася к стене? Буквы на ней печатные, А слова-то — не.

Приди ко мне берегом, Поломанным садом, Стань ко мне передом. А к другому как?

Что же это делается! Нечему дивиться. Красная девица — Рыжая девица.